"Жизнь всё расставит по местам, потому что нельзя заставить людей идти против своей Веры, своих традиций, семейной родословной, в конце концов, против правды, справедливости и просто здравого смысла", — заявил Путин
Президент рассказал о Русском мире, о России как самобытной цивилизации — обо всем, что стоит Рая.
На исходе октября и в самом начале ноября, подгадав ко Дню народного единства оценку непраздничных будней, Владимир Путин обратился к нации с двумя программными речами: каждая — о нерве русской жизни. В обоих выступлениях президент произнёс долгожданные слова, которые до сих пор почти не встретишь в российском официозе. Но чтобы толком понять их, требуется вспомнить ещё одну его недавнюю реплику — про мучеников и рай.
Тысячелетний народ
Своё приветствие VI Всемирному конгрессу соотечественников 31 октября Путин посвятил «большому, огромному Русскому миру» — который «собирал и объединял всех, кто духовно связан с Россией, кто чувствует духовную связь с нашей Родиной». Именно так, с заглавной буквы и без кавычек: Русский мир — приводится не истёртое ещё словосочетание на сайте Кремля. В речи же на Всемирном русском народном соборе, прошедшем днём позже, глава государства, едва ли не впервые в новейшей истории, заговорил об особом пути России, о нашей самобытной цивилизации — тоже без всяких кавычек.
Смысл первой путинской проповеди заключался в обозначении субъекта Истории. Путин говорил о «неразрывной связи всех поколений», о ценностях и идеалах, о русском языке, корнях и «русскости». Иными словами, президент говорил о тысячелетнем русском народе — слишком великом, чтобы уместиться в границы государств и эпох.
Кто-то счёл бы это курьёзом, но из чеканных путинских фраз не до конца было ясно, какое агрегатное состояние русского народа сейчас нужнее России. Чтобы он растекался по соседним территориям, включая русофобские, — и тогда «мы будем решительно защищать ваши права и интересы, использовать для этого все имеющиеся двусторонние и международные механизмы»? Или чтобы русские поскорее возвращались домой — ради чего «мною подписана новая редакция Концепции государственной миграционной политики», с более комфортными условиями для переселения в Россию?
В этой неясности читалась, однако, не растерянность Кремля, но скорее небрежение нынешними, такими искусственными границами «постсоветского пространства». Как выразился Путин, обращаясь к соотечественникам, «мы искренне заинтересованы в том, чтобы вы были успешны, благополучны и счастливы, <...> в какой бы стране вы ни находились». Русский мир больше самой России и тем более современной РФ, он коренится в подвигах предков, в строках Пушкина и Толстого, в духовном родстве, которое сильнее земли и крови, — всё это ясно читалось в выступлении Путина.
Вторая речь, произнесённая им 1 ноября бок о бок с Патриархом Московским и всея Руси, в большей степени касалась угроз, вставших перед этим историческим субъектом. Брошенный нам вызов, по мысли Путина, заключается в попытках «переформатировать мир, разрушить традиционные ценности и те культурно-исторические пространства, которые складывались веками». Цель этих попыток — разобщить народы, лишить их национальной памяти и низвести до уровня вассалов, чтобы было легче управлять «безликими протекторатами», пояснил президент.
В этой констатации не было бы ничего нового: о пользе суверенитета в общении с «товарищем волком» президент говорил неоднократно — не произнеси он ключевой фразы, которую стоит привести полностью:
«В одном не сомневаюсь точно: голос России в мире будущего будет звучать достойно и уверенно. Это предопределено и нашей традицией, и нашей внутренней духовной культурой, самосознанием и, наконец, самой историей нашей страны как самобытной цивилизации, уникальной, но не претендующей самоуверенно и хамовато на свою исключительность».
Самобытная цивилизация
«Россия — самобытная цивилизация» — в устах президента РФ это слишком важная фраза, чтобы просто упомянуть о ней. Признание за Россией — или, считай, за Русским миром — цивилизационной самостоятельности и, более того, инаковости по отношению к остальному человечеству многого стоит.
Что имеет в виду глава государства? Очевидно, речь не идёт о новом мессианстве, призванном вести за собою народы, ранжируя их по степени согласия с нашей уникальностью. К подобного рода «эксклюзивности» Путин, как видно, питает стойкую неприязнь: упомянутый им мыслитель Данилевский не даст соврать. Нет здесь, с другой стороны, и ни капли уничижения, когда бы самобытность русского пути рассматривалась в духе либеральных мантр — то есть как травматичная психология народа-изгоя, которую требуется поскорее изжить, вернувшись на «торный путь цивилизации».
Ни то, ни другое, но, как принято, третий вариант: «особый путь России» — это, в представлении Путина, тактика выживания государства и населяющего его народа в современных геополитических реалиях. Нам надо быть особыми, раз это лучший способ минимизации потерь, подразумевает президент. Мы — сами по себе неповторимая цивилизация («как Индия, Китай, Западная Европа, Америка…», перечисляет Путин), если уж «общечеловеческая» сдана в чулан. В конечном счёте, это просто житейская мудрость: «Жизнь всё расставит по местам, потому что нельзя заставить людей идти против своей веры, своих традиций, семейной родословной, в конце концов, против правды, справедливости и просто здравого смысла», — заявил Путин на Всемирном русском соборе.
Очевидно и то, что данная концепция стала актуальной именно сегодня, в условиях кризиса Pax Americana и отчаянных попыток «проводников глобализма» взнуздать целый мир, а дотоле лишь подразумевалась, но не проговаривалась вслух на высшем уровне. В самом деле, очевидная мысль о «русской альтернативе», о самобытности русской цивилизации как способе сопротивления угрозам однополярного мира ещё несколько лет назад считалась в отечественных коридорах власти, мягко говоря, несвоевременной.Поиск по всё тому же сайту Кремля даёт три характерных примера.
В «травоядном» 2002 году, выступая на приёме по случаю Дня России, президент Путин заявил: впервые «за столетия» не конфликтующая ни с кем РФ «не претендует на какой‑то особый путь, но она претендует на то место в мире и такое отношение к себе, которое соответствует богатой истории, творческому потенциалу народа и огромным размерам страны».
В не столь далёком 2011 году его преемник Дмитрий Медведев на конференции «Великие реформы и модернизация России» выдал более спорную формулировку: «Жизнеспособными оказались не фантазии об особом пути нашей страны и не советский эксперимент, а проект нормального, гуманного строя, который был задуман Александром II. И в конечном счёте в историческом масштабе прав оказался именно он, а не Николай I или Сталин».
Показательно, что третье упоминание особого пути на президентском сайте связано с репликой «гробовщика Истории» Фрэнсиса Фукуямы, датированной разделяющим две предыдущие цитаты 2007 годом: и он-то как раз не отказывает России в «фантазии». «Я согласен, что каждая страна будет вынуждена найти свою собственную дорогу в современном мире, — заметил Фукуяма, выступая на XI Петербургском международном экономическом форуме. — У Европы, Соединенных Штатов, Японии, России и других стран будут свои особые пути развития. Модернизация и развитие в конечном итоге определяются людьми, которые живут в данном обществе, а не чужаками». Впрочем, и Фукуяма имел в виду лишь то, что «с течением времени мы станем более похожими друг на друга».
«Модернизация», «устойчивое развитие», «динамичный рост», «честная конкуренция», институты-инвестиции-инновации и прочие «споры в рамках ВТО» — лишь этими инструментами «свободного рынка», как считалось, Москве следовало впредь отстаивать свои жизненные интересы в сжимающемся кольце «партнёров». Но постепенно всё прояснилось: «Ну заработал миллионы и миллиарды, дальше что?» — как выразился Путин на Прямой линии-2014, отвечая на вопрос «Русский народ, он что для вас?». Потребовались даже не Крым с Донбассом, а совсем уж вздорные обвинения, от вмешательства в личный компьютер Хиллари Клинтон до отравления половины Англии, чтобы стало понятно: антироссийские санкции — навсегда, это просто новая обёртка для вековечного сдерживания России.
Чего хочет Россия
Впрочем, не санкции Запада и не украинский «пещерный национализм» считаются в Кремле настоящими вызовами, а, например, выход США из договора РСМД. Именно с этим было связано третье и, пожалуй, самое громкое выступление Владимира Путина — ответ на октябрьском Валдайском форуме об участи нераскаявшегося агрессора и его жертв.
«Агрессор всё равно должен знать, что возмездие неизбежно, что он будет уничтожен. А мы — жертвы агрессии, и мы как мученики попадём в рай, а они просто сдохнут, потому что даже раскаяться не успеют», — Путин произнёс это с внешней невозмутимостью, даже с некоторой вальяжностью. Шокирующие слова российского президента, лишь на день обогнавшие заявление Дональда Трампао выходе Штатов из важного договора времён «слома двухполярного мира», идеально ложатся в логику «особого пути России» и объясняют, как далеко она может по нему пойти в отстаивании права на жизнь.
Стоит заметить, что технически валдайские слова Путина о рае являлись частью развернутых пояснений другой его знаковой фразы: «А зачем нам такой мир, если в нём не будет России?» — произнесённой в канун президентских выборов в фильме Владимира Соловьёва«Миропорядок-2018». Тогда тоже речь шла об ответном применении нашего ядерного оружия.
Путинский вопрос, выраженный именно так, стоит сотен ответов. Без России мир не нужен. Никому, и уж тем более нам. А будет жива Россия — и с миром всё будет в порядке. Сложно придумать более удачный способ возвестить о возвращении нашей страны в Историю.
Ноябрь, октябрь, март 2018 года — в этой хронологии путинских выступлений было ещё кое-что важное. В частности, послание Федеральному собранию 1 марта — то самое, на котором Путин представил революционные образцы вооружения. Россия достигла неуязвимости, дал тогда понять президент. Это означает, что она может делать всё что захочет. Чего же хочет Россия? В послании содержался ответ.
«Быть смелыми в замыслах, делах и поступках, брать на себя инициативу, ответственность, становиться сильнее, а значит — приносить пользу своей семье, детям, всей стране, менять мир, жизнь страны к лучшему, создавать Россию, о которой мы вместе мечтаем, — говорится в его последнем абзаце. — И тогда предстоящее десятилетие, весь XXI век, безусловно, станут временем наших ярких побед, нашего общего успеха. Я верю, так и будет». Говоря проще, Россия хочет, чтобы XXI век стал русским веком. Мы очень сильно хотим этого — и значит, так оно и будет.
А ещё была инаугурация Путина 7 мая — именно на ней он впервые, кажется, проговорил про российскую «особость»: «Мы поняли, что вся красота и вся сила — в нашей самобытности и единстве». Были и новые «майские указы» президента, то есть планы материального преломления «наших ярких побед» в ближайшие годы. Продолжительность жизни 78 лет, снижение бедности в два раза, улучшение жилищных условий для пяти миллионов семей в год, экономический рост выше мирового, вхождение в топ-5 экономик мира — и прочие «скучные цифры», осуществление которых до неузнаваемости изменит страну.
Мы, конечно, вас обгоним, обращается Кремль к Западу. Но не по вашим правилам — вы сами растоптали их. Россия не вмещается в границы, в том числе в ваши представления о ней, дорогие партнёры. И с этим вы больше ничего не сможете поделать.
Особый путь… Но ведь путь должен всегда вести к какой-то цели, иначе это лишь скитания, справедливо замечают наблюдатели. Какая же цель ставится для «всего этого»? Зачем нам История, самобытность, Русский мир и обещанный рай? Ради чего? Похоже, ответ на эти вопросы, в представлении Путина, чуть проще, чем кажется.
Что должна Россия миру? Россия должна быть. Быть всегда, покуда жив и мир. Это и есть цель нашего пути — творение вечной Истории.
Какой же мир мы строим, на зависть человечеству? Русский мир.
Денис Тукмаков
9 ноября 2018