Страна вступила в период партийной реформы накануне выборов в Государственную Думу.
Времена управляемой демократии имени «Единой России» как главного механизма по принятию законов, похоже, медленно уходят в прошлое
Как реагировать на новые лица?
Николая Платошкина, вузовского преподавателя с учёной степенью и в прошлом мидовского дипломата, то есть совершенно системного человека, страна недавно узнала как гневного трибуна и пылкого оратора левой политической ориентации. Именно прошлое Николая Платошкина, в котором прослеживается явная связь с в властью, а также его служебная и политическая безопасность, несмотря на оппозиционную риторику, дало некоторым экспертам основания подозревать его в том, что он некий «проект Кремля» по реновации чахлого и иссохшего левого политического фланга России.
Уже давно никого не удивляет, что в пролетарской партии на руководящих и направляющих постах находятся сплошь интеллигенты, ни дня не стоявшие у станка или у штурвала комбайна. И ничего тяжелее авторучки и портфеля с бумагами в жизни не поднимавших. Но так как социальное происхождение всё же менее важно, чем содержимое черепной коробки, то активные интеллигенты наполнили собой все без исключения политические партии и движения государства, от ультралиберальных до ультраконсервативных.
И сермяжные посконные язычники-славяне у нас, и русские православные монархисты из «Союза Михаила Архангела», и пролетарии, и буржуи, и патриоты, и компрадорские безродные космополиты, и евреи, и антисемиты, и сионисты, и антисионисты, и коммунисты, и антикоммунисты, и фашисты всех мастей и направлений, и диссиденты, и борцы с диссидентами – все они сплошь в третьем колене интеллигенты.
Ибо рабочему человеку из-за трудов насущных просто некогда заниматься всей той доктринально-моралистической ерундой, которой наполнена жизнь вечно бушующего и мятущегося интеллигента, вечно взыскующего сермяжной правды и зовущего кого-то то к топору, то к погрому, то к революции, что на практике трудноотличимо одно от другого.
Но, смеясь над левыми идеологами, неверно смеяться над левой идеологией. В ней много всяческой правды, той самой, которую никто другой, кроме левого теоретика, не скажет. Без которой мир становится местом торжества зла и чистогана и угнетения маленького человека, забитого и бесправного. Того, чьим трудом созданы все материальные блага этого мира, и чьи невидимые миру слёзы осушает только левый политик, как был он личностно не был порой нелеп и убог. Другого спасения в мире наживы и продажных властителей маленький человек обрести не чает.
И поэтому не стоит свысока и насмешливо относиться к Николаю Платошкину, вообще ко всем попыткам реанимировать в постсоветской и оголтело буржуазной России социалистическую идею. У неё здесь намного больше перспектив, чем принято думать у высокомерных и лоснящихся избыточным достатком патриотичных системных телеведущих.
Класс наёмных работников, замороченный, дезориентированный и деклассированный, бесправный и эксплуатируемый всеми, кто сильнее – это почти вся Россия. Все работяги, врачи, педагоги, служащие и инженеры. Все мелкие чиновники и банковские клерки. То, что в ней слышно и видно только активных и шумных адептов мелкой и крупной буржуазии, пребывающей в безнадёжном социальном меньшинстве – это временный нонсенс, радоваться которому не стоит, и думать, что это навсегда – заблуждение.
Кому, как не буржуазии, лучше всех знать, что у каждого бизнеса есть своё начало и свой конец. Русский писатель А. Островский выразил эту мудрость в названии пьесы «Не всё коту масленица», которую в нынешней России острословы быстро переделали в многозначительное предупреждение: «Не всё с-коту масленица». Как известно, на Руси долго запрягают, но очень быстро ездят.
Кем бы ни был Платошкин с его «Союзом левых сил» и проектом «За новый социализм», это даст толчок дремлющему и подспудному левому потоку в России. Левая энергия так велика и потенциально огромна, что способна, приняв определённые формы, начать жить своей жизнью, и уже не вожди будут влиять на неё, а она на вождей. Не случайно западная буржуазия так боится затевать всякие игры с левым движением, предпочитая выжигать его на корню и не доводить до реального созревания гроздей социального гнева.
Другое дело, что сам Платошкин пока никак не уточняет, что он имеет в виду под словом «Новый социализм». Если не идти на подмену смысла термина, то надо признать, что социализм не бывает ни новым, ни старым, а только таким, каким его задумали отцы-основатели марксизма – переходным периодом от капитализма к коммунизму.
Социализм – это не особый строй, а симбиоз двух общественных систем: уходящего капитализма и приходящего коммунизма, где первого постепенно становится все меньше, а второго - всё больше.
Социализм – это наличие товарно-денежных отношений и многоукладной экономики, в которой государство регулирует рыночные отношения с социальных позиций. Рыночная стихия сознательно ограничивается социалистическим государством, и это ограничения, отличающиеся от ограничений госкапитализма. И вот в какую сторону.
Госкапитализм допускает наличие частнокапиталистических монополий, но ограничивает их свободу. Социализм допускает наличие средней, мелкой и даже крупной частной собственности, но монополии все национализированы и играют главную роль в экономике.Так же жёстко регулируются вопросы прав Труда и возможности Капитала по его эксплуатации. Но важно подчеркнуть:социальная справедливость – это не главная тема социализма. Социальную справедливость может наводить и госкапитализм. Главная тема социализма – это вопрос о власти. Все прочие - производны, в том числе и тема социальной справедливости. Ибо ею жертвуют при социализме, когда это оправдано вопросом борьбы за власть.
Власть при социализме принадлежит не государству, а правящей партии, которая наполняет государство своими партийцами и выступает от лица класса наёмных работников.Социализм бывает многопартийный, но лучше всего работает социализм однопартийный. У обеих систем есть свои сильные и слабые стороны: многопартийный социализм менее мобилен, но более устойчив, а однопартийный более мобилен, но склонен к деградации и быстрому загниванию, как всякая монополия.
Вопросы стратегического развития и подтягивания среднего уровня жизни решают как госкапитализм, так и социализм, но у них разный уровень допустимого социального неравенства. Успех или неуспех зависит не от системы, а от качества кадров, её наполняющих. Некачественные кадры загубят любую хорошо задуманную систему и исправят любую систему в дефективную.
Что имеет в виду Платошкин, говоря про «Новый социализм», неясно, ибо вопрос власти опять обгоняет вопрос конкретики проекта. Для чего брать власть? Неужели ради самой власти? Понятно, что главная задача – объединить разрозненные левые течения, но это, честно сказать, дело совершенно безнадёжное, ибо как левые радикалы будут объединяться с амбициозными оппортунистами из КПРФ, представить трудно.
И потому есть мнение, что движение Платошкина имеет сверхзадачей своё развитие и трансформацию в некий поток, который, затянув в себя всех альтернативных гениев, заставит их подчиниться и приведёт к какому-то общему знаменателю. Или вытолкнет на маргинальную периферию, туда, где они благополучно существуют сейчас, и где они умрут, никем не замеченные и не отпетые.
При этом размытость платформы – гарантия от идейных споров разных фракций. Тема справедливости тут самая общая для всех, и потому годится для постановки в центр программы объединения. Главное, ввязаться в драку, а там процесс пойдёт и будет видно.
Надо сказать, что до конца года также станет ясно, какая трансформация ждёт «Единую Россию». Оба эти процесса могут оказаться взаимосвязанными и скоординированными.Это не значит, что из ЕР кто-то пойдёт в левое движение, там таких нет, но это значит, что процесс трансформирования партийно-политической системы набирает обороты.
Времена управляемой демократии имени «Единой России» как главного механизма по принятию законов, похоже, медленно уходят в прошлое. И это хорошо, так как система имеет шанс стать более адекватной.
Александр Халдей
28 сентября 2019
