В свой 52-й день рождения Герой России генерал-майор Шадрин Р.А. дал ряд интервью корреспондентам СМИ.
Роман Александрович Шадрин родился в 1967 году в Ростовской области, учился в Казанском высшем танковом командном Краснознамённом училище, служил в Группе советских войск в Германии. Был командиром танкового взвода, роты, заместителем командира разведывательного мотострелкового батальона. Участвовал в чеченской войне.
— Из тех фотографий, которые вы смотрите, какая у вас самая памятная?
— Вот эта — это 12 февраля 1995 года, вывод батальона из Грозного. Здесь мне 28 лет, я командир разведбата, только [звание] майора получил. У меня из Чечни только вот эта одна фотография. Перед выходом на дело мы всегда говорили: не брейся, не мойся, за руку не прощайся, домой письма не пиши, от свечки не прикуривай, так что фотографий мало.
Перед бронетранспортером стоит молодой Шадрин Р.А., ему здесь 28 лет
— На этой фотографии вы с отцом?
— Да. Папа очень хотел, чтобы я был военным, — воспитывал так. У меня отец был фронтовик 1926 года рождения, и получилось в жизни так, что дед тоже воевал — в Первую мировую, Гражданскую — и погиб в 1941 году под Клайпедой. Отец войну закончил в Венгрии в 45-м. У отца было семь классов образования, он из многодетной семьи, учиться некогда было, хотя позже окончил техникум заочно, но он мечтал быть офицером. Он меня с детства воспитывал, чтобы я был пограничником, но я сильно упирался, классу к седьмому он меня переубедил.
В платье с белым воротничком — мама Романа Александровича, ей здесь 18 лет
— А до седьмого класса вы кем хотели быть?
— Художником — я очень хорошо рисовал, а потом хотел быть строителем, как папа. Но отец меня переубедил, и после десятого класса я поступил в Казанское танковое училище. В 1988 году я его окончил, а потом пошла военная служба в ГСВГ. От лейтенанта, командира взвода дорос до капитана, замкомандира мотострелкового батальона. Причём звание капитана я получил досрочно — в 25 лет я уже был капитаном, замкомандира батальона. После того как Союз распался, всем пришлось возвращаться на родину. Мне дали батальон и отправили в Волгоград. А потом — 1991–1993 годы, мы выживали, все чувствовали, что что-то будет на Кавказе. И наступил 1994 год.
— Вас отправили в Чечню?
— У нас был учебный центр, и в августе 94-го я был назначен замначальника по курсу переподготовки, как нам говорили, студентов. В итоге оказалось, что мы готовили чеченскую оппозицию. За полтора месяца мы подготовили танковую роту, миномётную батарею и разведроту. Потом я в начале ноября 1994 года уехал в отпуск, а на второй день мне пришла телеграмма: срочно вернуться в часть. Вернулся — а там уже вовсю подготовка к вводу в Чеченскую Республику, я пошёл командиром штурмовой роты.
Здесь Роману Шадрину 17 лет, он принимает армейскую присягу
— Вы уже знали, что идёте на войну?
— Нет, сначала задача стояла, что мы заходим в Махачкалу — Дагестан. Но когда нас начали разгружать в Моздоке, тогда мы поняли, что пойдём в Чечню и реально будет война. Мне повезло, что со мной солдатики были все из моего батальона: водить боевые машины и стрелять умели все, основы тактики знали все. Я знал каждого солдата. В конце декабря мы вошли в Чечню. Мне дали задачу — на листочке нарисовали план консервного завода, дали самоходку (самоходную артиллерийскую установку. — Прим. ред.) и сказали, что моя задача взять консервный завод. Ну, взять так взять.
Зашли без потерь и взяли завод, там военных не было — были четыре боевика, но они сразу сдались. Тогда же был случай: выскочил смертник, и мне пришлось самому сесть за орудие — стрелять. Попал. КамАЗ рванул так, что мама дорогая. Потом мы два дня стрелялись. Мы несколько раз ходили на разведку в окрестности консервного завода, потому что по ночам постоянно долбили снайперы. Там мы обнаружили КамАЗ, загруженный минами, два склада с боеприпасами, два БТР замаскированных. Мы часть боеприпасов уничтожили, часть забрали.
Это фото армейских времён
Через несколько дней меня к себе вызвал Рохлин (Лев Рохлин, генерал-лейтенант. — Прим. ред.) и спросил: «Ты капитан, который мечтает быть комбатом?». Я сказал, что я. И он мне: «Иди принимай батальон — разведбат». И смотрит на меня через перебинтованные очки, спрашивает: «Испугался?». Я сказал, что нет.
— А на самом деле?
— В душе екнуло. Мы получили первую задачу — взять телецентр. Взяли его, вытеснили духов. После этого получили задачу выйти на Главпочтамт. Мы пошли без техники, потому что знали: как только броня загудит, то нас сразу… Мы практически дошли, и тут Рохлин на связь выходит и говорит: стой, закрепись на месте, утром прибудешь ко мне. Я утром к Рохлину, и он мне говорит: «Прошла утечка информации, тебя, по ходу, сдали. Мы поймали перехват — по улице Кабардинской идут русские, без техники. Вас там ждали». После этого нам дали бронетехнику и мы дошли до Главпочтамта. Там мы попали под обстрел и появились первые убитые. День повоевали и после этого решили пойти ночью, как они ходят. Хорошо, что дали огнемётчиков — Илья Панфилов там был, сейчас он Герой России и мэр города Щучье в Курганской области. Мы вместе с ними заскочили в квартал, боевики не ожидали, и мы с ними стрелялись.
Мы не могли пробиться к президентскому дворцу, там такое месиво было. Только выходим в подворотню — и прилетает выстрел из гранатомёта. Огнемётчик Женя Мишунин, мы до сих пор с ним дружим, принял все осколки на себя — его тяжело ранило, а меня контузило, но идти надо — приказ есть приказ. И мне солдаты говорят: «Мы боимся, комбат, первый перебежишь — если живой останешься, то мы пойдём». Я побежал с солдатом — живой, и они следом. Мы по площади, по битому стеклу проскользнули, не знаю, как нас Басаев (Шамиль Басаев, чеченский террорист. — Прим. ред.) проспал — мы прямо мимо него шли.
Почти на всех фотографиях Героя России Шадрина Р.А. легко найти по усам
Мы залезли в бывшие дома нефтяного института, нашли подвал. Ко мне солдаты приползают, говорят, что слышали, как духи говорили, что русские в подвале сидят, они собирались дожидаться утра, обложить нас и — миномётами. Что делать? Назад идти — не пойдёшь, уже засекли нас. Пошли вперёд — через улицу перебежали в двухэтажное здание пекарни — сделали круговую оборону и около полутора суток там бились. У нас двоих ранили, ни воды, ничего нет, боеприпасы были на исходе, решили, что нужно выходить — сколько можно сидеть ещё день? И нас сожгут просто. Пошли на прорыв. У меня с собой была фотография семьи, я её привязал проволокой к лимонке — гранате F1, сунул в карман, верёвочку протянул сюда (показывает за воротник). Думаю, если что — рвану.
— А зачем фото примотали?
— Чтобы и фотографии не осталось, чтобы боевики не опознали. Документов ведь не было, только фото семьи. Там на фото сыну неделя всего, этот снимок сейчас дома хранится. Но оказалось, что духи ушли — подошли наши морпехи и нас из окружения вытащили. Не успели мы пёрышки почистить, как новая задача — взять первый военный городок, там мы взяли богатый трофей — нашли установку «Град», полностью заряженную, оружие, боеприпасы, но самое главное — взяли архив. Они его не успели уничтожить. Там были личные дела, фотографии. Когда вернулся на базу, то командир удивился, что я живой. Дело в том, что у меня рация села и я на связь не выходил. Командир говорит: «Налейте этому майору». Я отвечаю: «Да я капитан». А он мне: «Дурак, ты уже неделю как майор. Похоронку по тебе не успели домой отправить».
После этого Борис Ельцин вручил Роману Шадрину орден Мужества за взятие Главпочтамта, а потом указом президента ему было присвоено звание Героя России и Ельцин вручил ему звезду Героя. После первой чеченской войны Шадрин окончил Военную академию, служил на военной базе в Армении, потом началась вторая чеченская война.
День Героев Отечества. Москва, Кремль 2017 год
— Вот министр обороны Иванов мне медаль вручает, — сказал Шадрин Р.А.
— Там я был начальником штаба полка, командиром полка, были бои в Бамуте, потом был военным комендантом города Аргун. Через какое-то время мне предложили перейти во внутренние войска, год я прослужил в Волгограде, и потом мне предложили стать замом командующего на Урале, в 2006 году я приехал сюда. Полгода я был в командировке в Южной Осетии. С декабря 2006 по июнь 2007 года официально был в составе миротворческих сил, неофициально был главным советником министра внутренних дел в Южной Осетии. В 2012 году принял решение уволиться.
Это фото уже из Южной Осетии
— Почему?
— И усталость, и вторая семья появилась к тому времени. Сын родился. Ну и потом с некоторыми членами руководства не нашли общий язык. Вы же видите, мне палец в рот не клади. Я могу довольно резко ответить. Меня можно критиковать, но нельзя оскорблять.
Рядом с Романом Александровичем стоит его дочка
В Екатеринбурге у него появилась вторая семья
— Чечня была больше двадцати лет назад, а вы многих по фамилиям помните, и какая погода была в день операций…
— Я даже помню первого своего погибшего солдата — Паша Вдовикин. Получилось так, что он меня собой прикрыл. Когда стрелял снайпер, первая пуля в меня не попала, а Пашка — за мной, после выстрела поднялся — и пуля в спину. Я его вытаскивал, но, к сожалению, он через шесть часов умер. У него было пробито лёгкое и перебит позвоночник. Дали посмертно орден Мужества. Не знаю, почему помню, никто ведь из бойцов трусом не был, а когда солдат стремится выполнить поставленную задачу, то память о нём долго хранится. Я, может, по фамилиям многих не вспомню, но на лицо помню всех. Когда мы возили гуманитарку в 2014 году, стояли в Донецке, перегружали её и приехали ополченцы. И один из ополченцев на меня долго смотрел, а потом говорит: «Здравия желаю, товарищ майор», а я ему: «Я не майор, я генерал-майор, а ты сержант Буреев — первая разведрота». Он удивился очень. Он был у меня сержантом в первую Чечню, вместе воевали в Грозном.
На первом фото Шадрину Р.А. 17 лет, а на втором — 44. Сейчас ему 52 года
— Какой был самый страшный момент? Страх ведь не про трусость.
— Самое страшное — это первым через улицу перебегать, где Басаев был, когда мы Главпочтамт брали. Я вспомнил всё. Я бежал и думал: интересно, если пуля попадёт, то это как? Слава богу, не попала, но страшно было. Мы бежали вдвоём — я и солдат Лёша Шумихин. Мы с ним перебежали, захотели перекурить, но минут пять не могли сигарету прикурить, два коробка спичек изломали — руки так тряслись. Страшно было, когда у Главпочтамта в меня стрелял снайпер и перед лицом пуля прошла, попала в стекло — и осколками мне бровь посекло, я весь в крови и думаю: ну всё, убили.
— Солдаты называли Батей, хотя им было по 20, а мне было 28 лет, — рассказал Шадрин Р.А.
Роман Александрович Шадрин в академии
— Не пыталась вас семья отговорить от военной службы?
— Мы, наверное, с первой женой из-за этого и развелись, она устала ездить везде со мной. Конечно, она переживала, в 29 лет седеть начала. Ей домой звонили, говорили: ваш муж убит. Потом звонят, говорят: извините, он ранен. И в третий раз звонят и говорят: ваш муж пропал без вести. Когда я в окружение попал, то жене из Грозного сразу позвонили. Потом, во вторую Чечню, у меня уазик расстреляли — 16 прямых попаданий. И уже кто-то тоже жене позвонил, она тогда с детьми во Владикавказе жила, сказали, что Шадрина убили. Тяжело, конечно. В первую Чечню похороны каждый день были.
— У вас сейчас два маленьких сына, вы им рассказываете про войну?
— Которому семь — он уже знает всё. Мы иногда с ним фотографии смотрим.
— Вы ему уже рассказываете, что вы стреляли в людей, в вас стреляли?
— Я в людей не стрелял, я стрелял во врагов. Он знает и про деда, и про меня. Когда старшему сыну было восемь — сейчас ему уже 26, — то они сидели с пацанами у общаги и пели песню «Комбат-батяня», и он говорил, что ему такие песни можно петь, потому что он сын начальника штаба полка. «У меня папка в Чечне духов мочит».
— Вы рассказываете такие вещи про Чечню — и, когда стало известно, что вы уходите, сравнили свою работу в войной. Это сопоставимо?
— В моральном плане. Три года были нападки, я просто не понимал почему. Я ведь пытался людям хорошо делать. Например, в ЦПКиО никогда так широко Масленицу не праздновали, но все почему-то промолчали. Все про эти могилки пишут, да, я согласен, что эстетически, может быть, не очень выглядят. Но мы придумали, как это облагородить, но никто не слышит этого. В парке я был на информационной войне. Опять же, памятник пельменю не я придумал, народ обратился. Говорили, что он на шляпу похож, но все по-разному лепят, у меня вот так дома делают.
— Было предложение переехать в Крым и заняться там общественной работой, но мы с женой решили остаться. Есть наша Межрегиональная общественная организация "Уральская Ассоциация Героев", объединяющая десять Героев России и одного Героя СССР, в которой я являюсь заместителем председателя, ей и буду заниматься.
Заместители председателя "Уральской Ассоциации Героев" -
Герои России Воронин С.Н. и Шадрин Р.А., корреспондент Е1 Игнатова М.
по материалам Е1
Текст: Мария ИГНАТОВА
Фото: Артём УСТЮЖАНИН
Референт "Уральской Ассоциации Героев" Беспалова Р.Н. 30.01.19