45-летний Герой России Сергей Воронин возглавляет список «Единой России» на выборах в думу Екатеринбурга и занимается патриотическим воспитанием в одном из крупных вузов города. В политику он пришел весной этого года, когда стал одним из четырех сопредседателей  штаба кандидата в президенты Владимира Путина. Горожанам он до сих пор практически неизвестен, хотя о его подвиге во время чеченской войны есть даже статья в «Википедии». Znak.com поговорил с кандидатом о его выдвижении, патриотизме, российской армии и уголовных делах за репосты в соцсетях. 

«Позиция по пенсионной реформе у меня неоднозначная»

— До того, как весной вы стали сопредседателем штаба кандидата в президенты Владимира Путина, вы в публичной политике не участвовали. Почему вы решили пойти в эту сферу?

— Мне предложили поучаствовать в выборах, видимо, по итогам работы. Когда я был сопредседателем штаба, я столкнулся с большим количеством проблем, которые есть у горожан, у жителей области. В принципе, ряд проблем удалось решить, даже используя мой, на тот момент небольшой, опыт общественной работы. 

— Какие, например, проблемы?

— Я часто выезжаю в районы и общаюсь с их главами, поэтому за счет личных связей удается уточнять вопросы по проверке нежилых помещений, по оборудованию детских площадок. 

— Вы сами решили стать кандидатом в депутаты или вам кто-то предложил?

— Мне предложила «Единая Россия», как я понимаю, оценив опыт работы сопредседателем штаба кандидата в президенты. 

— В интервью перед выборами в президенты вы говорили, что дальше не будете заниматься политикой и на выборы не пойдете.  

— Я привык работать по принципу «Твори добро и бросай его в воду». Я раньше практически нигде не афишировался. Меня по личным каналам вызванивали директора школ, приглашали, я выступал перед детьми и даже не делал фотографии на этих мероприятиях. Видимо, моя работа в штабе в партии понравилась, поэтому мне поступило предложение стать кандидатом в депутаты. 

— Что вам даст мандат депутата гордумы?

— Лично мне он поможет в реализации ряда проектов, направленных на воспитание человека, жителя нашего города. Возможно, и в реализации каких-то других проектов, в зависимости от того, какие комиссии в думе будут сформированы.

— С каким посылом вы идете на выборы, что вы будете обещать своим избирателям?

— Ничего из того, что я не смогу выполнить, мы не будем обещать. Все будет в рамках дозволенного и выполнимых задач.

— Все равно обычно есть одна основная идея, с которой кандидат идет на выборы. 

— Идея одна — сделать наш город лучше. Любые проекты, направленные на повышение уровня качества жизни и уровня инфраструктуры города, буду однозначно поддерживать и буду прикладывать максимум усилий для их реализации. 

— Два основных вопроса в Екатеринбурге — это грязь и ЖКХ. Вам в любом случае их зададут. Что вы готовы ответить избирателям?

— Мне надо более глубоко изучить эти вопросы. Я не хочу сказать, что Екатеринбург очень чистый город, но он и не самый грязный. Я проехал от Пензы до Салехарда почти все столицы округов, и не только, и считаю, что Екатеринбург не самый грязный. Но то, что нужны изменения, это да. Так как я перемещаюсь на общественном транспорте, у меня есть нарекания к его работе, в частности касающиеся маршрутного режима.

— На ваш созыв как раз придется транспортная реформа, которую собирается проводить администрация Екатеринбурга. 

— Будем смотреть. Мне нравится опыт Казани, где нет маршруток, есть только муниципальный общественный транспорт. При этом нет переполненных автобусов, нет очередей, автобусы ходят системно. Понятно, что там был бюджет на тысячелетие Казани, но я думаю, что мы и у себя найдем решение. 

— Вы смотрели проект предыдущей транспортной реформы? Она вам нравилась?

— Смотрел и негодовал. Я живу в Академическом, на 70 тыс. жителей нам предлагали четыре маршрута. Если даже 20 тыс. человек поедут на четырех маршрутах — надо представить, с какой интенсивностью должен ходить транспорт. И когда люди приезжали бы на остановки для пересадки, там уже стояли бы другие люди из других районов. Я, конечно, был недоволен такой системой. Надо подходить более внимательно и углубленно к изучению проблемы. 

— Избиратели будут задавать вам вопрос по пенсионной реформе. У вас есть позиция по этому вопросу?

— Позиция у меня неоднозначная. Владимир Путин еще не сказал своего веского слова. То, что необходимость изменений в системе пенсионного обеспечения назрела, — это факт, от которого никуда не уйдешь. Когда на одного пенсионера приходится полтора работающих — это никуда не годится. Я не могу сказать, что я большой специалист в макроэкономике, чтобы рассчитать все последующие шаги. Но мне кажется необходимым изменение налогового законодательства. И надо менять структуру Пенсионного фонда, возможно, надо снять с него функцию финансового оператора. 

— Созыв гордумы, в который вы, скорее всего, попадете, будет впервые выбирать нового главу Екатеринбурга по конкурсу. Вы следили за тем, как проходили собеседования с кандидатами, у вас есть фавориты?

— Не могу сказать, что целиком следил. Отчасти да. Но давайте рассмотрим вопрос по-другому. Если я сейчас назову фамилию кандидата, которому я импонирую, в случае его победы получится, будто я сагитировал за него. В случае проигрыша кандидат может сказать, что его компрометировал Воронин. 

— Были слухи, что к 2023 году администрация Екатеринбурга предложит вернуть прямые выборы мэра. Вы поддерживаете такую идею?

— Я еще этого не слышал. 

«Уровень антиправительственной пропаганды растет, мы начинаем сдавать позиции»

— Как долго вы работаете советником ректора УрГЭУ? Что входит в ваши обязанности?

— Я работаю с 2016 года, с тех пор, как окончил магистратуру данного университета. У нас есть ряд проектов, например «Герой среди нас», когда мы приглашаем в университет знаковых людей города, области, страны, чтобы они делились своими взглядами и опытом со студентами. Мы проводим спортивно-прикладные и исторические квесты, а также повышаем уровень исторической осведомленности студентов. Кроме того, мы приглашаем людей, которые профессионально занимаются профилактикой терроризма и экстремизма. 

— К слову о борьбе с экстремизмом. В последнее время возбуждается много уголовных дел по 282 статье УК РФ за картинки в интернете, репосты в соцсетях, особенно против молодых людей. Как вы к этому относитесь?

— Это тонкое дело — борьба с терроризмом. С одной стороны, нам говорят, что это просто картинка, а какое содержание к этой картинке дополнительно идет — неизвестно. У нас есть органы, которые занимаются поиском, дознанием, следствием, надо отдать им эту работу. Но перегибать палку тут однозначно нельзя. Если есть основания, то надо разбираться и привлекать к ответственности. Если их нет, не надо даже начинать. 

— Вы занимаетесь патриотическим воспитанием. Насколько патриотичны студенты, с которыми вы работаете?

— Патриотизм никак не измерить. То, что ты поешь гимн и носишь флаг РФ с собой — не признак патриотизма. Патриотизм заключается в чистой, искренней и беззаветной любви к родине. Порой люди, на которых не делаешь никакой ставки, оказываются более глубокими и настоящими патриотами, чем те, кто показушно ходит с транспарантами. 

— Я как раз хотела спросить, как вы относитесь ко вновь появившимся казачьим, военным организациям, которые говорят о патриотизме.  

— Казачья организация — это не патриотическое воспитание. Казаки призывают к любви через Бога, занимаются духовно-нравственным воспитанием, стараются сохранить исконно русские способы жизни. Военно-патриотические клубы — это хороший элемент, но это не значит, что мы готовим страну к войне. Это возможность для детей, молодежи принять не то, что им улица навязывает. Это формирует качества, которые позволяют отличать черное от белого и принимать нужную сторону. Сейчас очень большое нагромождение флешмобов, связанных с патриотическим воспитанием. Даже не знаю, насколько это нужно. Патриотизм зиждется на простой истине — уважение к старшим. У ребенка, который так воспитан, никогда не поднимется рука разрушить то, что старшее поколение создало. 

— Вы сказали, что цель казаков — сохранение исконно русских ценностей. Как вы относитесь к тому, что они все чаще занимаются охраной общественного порядка?

— Этот вопрос довольно спорный. Когда я общался с представителями казачества, я спрашивал, какие они могут использовать меры против нарушителя порядка. Они сказали, что по факту никаких. Если идет отпетый хулиган, его ничто не остановит. А перепалка с мордобоем только усугубит ситуацию. Если казаки ее первыми начнут, то будут неправы. В советское время были ДНД, они имели хороший останавливающий эффект на хулиганов. Если какое-то полномочия закрепить за ними на уровне МВД, ничего плохого нет — это будет хорошее подспорье сотрудникам полиции. 

— Если вернуться к вопросу про формирование ценностей у молодежи. Вы любите приводить в пример фильм «Трансформеры», где говорится, что один из роботов принимал участие во взятии Рейхстага. У американцев получается через массовую культуру пропагандировать нужные ей идеи. Почему в России, по-вашему, такие попытки часто выглядят либо глупо, либо смешно?

— Мы же не как американцы, мы не пытаемся перекроить историю. Последние фильмы «Движение вверх» или «Легенда № 17» в чем плохие? Очень удачные. Есть и хорошие военные фильмы. С «Защитниками» мы, конечно, перестарались. Но фильмы, направленные на сохранение исторической справедливости, у нас хорошо получаются. Но работать в этом направлении надо. Взять, например, фильм-сказку «Последний богатырь». Хороший фильм, но при этом получается, что детей путают, показывают, что добро иногда бывает хуже зла.

— Чтобы показать, что в мире все не так однозначно.  

— В шесть лет ребенку такое не нужно. Зачем в детстве надо закладывать такие сомнительные ориентиры. В нашем детстве было черное и белое, добро и зло. 

— Какие вы видите проблемы среди студентов и школьников, с которыми работаете?

— Зацикленность на гаджетах. Их окружает большой поток информации, они воспринимают ее легко и непринужденно, даже не пытаются проверить. Я делал несколько «информационных вбросов» на занятиях со старшеклассниками: в ходе беседы вставлял абсолютно нереальные моменты в речь, и народ верил мне на слово. Потом приходилось останавливаться, отматывать назад, объяснять, почему этого не могло быть. Может быть, только один-два человека из аудитории пытаются анализировать. Они [молодые люди] все слушают, быстро воспринимают, но не анализируют.

— Среди взрослых людей есть такая же проблема. Недаром все стараются бороться с fake news.  

— Да. Либо люди не пытаются анализировать, либо находятся в своих проблемах. Жизнь взрослого человека немного более насыщенна, чем у молодого, у него всегда какие-то проблемы, трудности, поэтому не всегда получается анализировать. По поводу вбросов, которые наши либеральные силы делают в интернете, у меня идет много дискуссий с сослуживцами, которые, в принципе, обладают способностью анализировать. При этом они верят вбросам, потому что они идут массово, со всех направлений. По оценке экспертов, в ближайшие 100 лет, возможно, развернется война за питьевую воду. А о том, что сейчас идет война за умы нашей молодежи, мало кто говорит. Уровень антиправительственной пропаганды растет, мы начинаем сдавать позиции. 

— Мне кажется, уровень пропаганды со стороны правительства ничуть не меньше. 

— Он не растет, он на стабильном уровне. Подрыв настроений начинается с подрыва исторических основ. Когда нам начинают рассказывать, что Петр I был негодяем, Александр I был негодяем, Николай II, Ленин, Сталин, приводят доводы, не основываясь на научных изысканиях… У молодого человека начинает формироваться мнение, что мы всегда были ущербными, нас никогда никто не любил, поэтому нам надо ехать, например, на Запад. 

— То есть в России есть все-таки проблемы?

— Конечно, я же живу здесь тоже, я общаюсь с людьми. У меня есть знакомые, которые усиленно и яро ругают действующую власть. Я не гнушаюсь послушать про проблемы и даже поучаствовать в дискуссиях. Где-то я могу оппонентов убедить, где-то меня убеждают. 

«Погибших в ДТП или бытовых разборках больше, чем погибших на войне»

— Вы пришли в армию в 1990-м году, это было непростое для России время. Почему вы в те годы решили стать профессиональным военным?

— Я родился в семье военнослужащего. С 9 месяцев я начал свою жизнь по гарнизонам. Меня окружали солдаты, техника, дети военных, у которых все посылы были о том, что мальчикам надо служить, а девочкам — быть учителем. В то время у нас фильмы рассказывали, что служение Отечеству — это долг и честь для любого молодого человека. В обществе думали, что, если ты не отслужил в армии, ни одна девочка за тебя замуж не пойдет. 

Когда встал вопрос о профессии, я выбрал Ташкентское высшее общевойсковое командное училище. Тогда еще был Советский Союз. Когда мы учились, произошел распад СССР. Нам повезло, что в 1991 году к нам приехали министры обороны стран СНГ и приняли решение, что тот, кто до 1991 года поступил в училище, тот сам определяет страну прохождения дальнейшей службы. Я решил служить в РФ. 

Армия дала мне большой жизненный опыт, умение адаптироваться в сложных жизненных ситуациях, находить компромиссы. У меня был мужской коллектив — рота, где каждый со своим характером, со своей индивидуальностью, этих людей надо было удерживать и не допустить между ними конфликтов. 

— Есть мнение, что после службы военнослужащему в России сложно устроиться в гражданской жизни. Вы согласны?

— Зачастую да. Вопрос в том, что, когда человек служит, он прекрасно понимает, что у него есть командир, есть задача, есть подчиненные. Он всегда понимает, кто свой, кто враг. Хотя врагов там нет, есть интрижки, как в любом коллективе. Там все просто. Окунаясь в гражданскую жизнь, особенно попадая на руководящие должности, многим непонятно, как можно встать и уйти с работы в пять часов. В армии ты уверен, что государство ведет тебя по жизни, поэтому появляется страх перед свободным плаванием. Бывает тяжеловато. 

— Как можно с этим справиться?

— Мне помогла служба в оперативном управлении штаба округа. Я часто общался с представителями других управлений и ведомств, которые были гражданскими людьми. Эта работа позволяла научиться анализу, надо было научиться общаться со структурами, которые не всегда испытывают однозначные чувства к военным: это МВД, МЧС, ФСБ. 

— Звание «Героя России» накладывает на вас какие-то дополнительные моральные либо общественные обязательства?

— В законе о статусе Героя есть один пункт — служить образцом и примером для граждан нашего общества. Сейчас, чтобы как-то быть примером для своей семьи, для школьников, я продолжаю заниматься спортом, чтобы хоть как-то поддержать свою форму. 

— Если ваш сын захочет стать военным, вы не будете против?

— Это отдельный вопрос. Я не буду против, и он уже заявляет, что хотел бы стать танкистом. Захочет — пойдет. Я буду помогать, если он сам будет стараться. C другой стороны, я понимаю, что ребенок растет под неким давлением, ему постоянно говорят о том, что его отец — Герой России и что он тоже должен быть лучшим. В 12 лет это тяжело понять. Я боюсь, что когда-нибудь у него произойдет срыв, что ребенок назло всем будет делать непотребные вещи. Поэтому я стараюсь на него не давить. 

— В современную российскую армию вы его не боитесь пускать?

— Если он не будет военным, он однозначно будет служить. Я не боюсь. У нас бывают встречи с представителями военкоматов, и когда студенты спрашивают, что война, люди гибнут, я отвечаю: посмотрите, сколько лет идет война в Сирии, сколько человек уже погибло, возьмем процент от общего количества участников военных действий и процент от числа жителей Екатеринбурга, погибших в ДТП. Поверьте, погибших в ДТП или бытовых разборках больше, чем погибших на войне. Вероятность погибнуть на войне меньше, чем вероятность лишиться жизни на территории любимого города. 

Полный вариант статьи https://www.znak.com/2018-08-24/lider_spiska_er_v_dumu_ekaterinburga_o_delah_za_reposty_patriotizme_i_rossiyskoy_armii